Большой черный джип с московскими номерами бесшумно въехал на центральную улицу затерянного на русских просторах уездного города N и, подняв пыль на обочине, остановился у магазина — главной в здешних краях тусовочной точки. Реакция горожан на появление слегка запачканного грязью символа неземной роскоши и вестника грядущих разборок была точь-в-точь, как в голливудских вестернах — помните, когда заезжий ковбой входит в салун, все почему-то перестают жевать, выпивать, играть в карты, и в наступившей тишине оборачиваются на незнакомца… Вот и сейчас у кого-то из местных наверняка засосало под ложечкой в предчувствии передела сфер влияния и сопутствующей стрельбы, но… Из «Крузака» вылез типаж, абсолютно не соответствующий такой машине — поднявшись на скрипучее, в зарослях лопухов, крыльцо «торгового центра», безобидный столичный турист просто купил два увесистых пирога с капустой по 15 рублей за штуку и отбыл восвояси…
Тот «медвежий угол» Новгородской области я проезжал транзитом, возвращаясь в Москву из Европы —- двухнедельное путешествие растянулось на 5000 км. Хотя первоначальный план поездки был прост и экономичен — взяв на тест Land Cruiser 200 с дизельным мотором, я должен был, совместив работу с отпуском, прокатиться в Эстонию и обратно. Доселе все как-то объезжал Прибалтику стороной — не было ни времени, ни желания возиться с дополнительными визами, но в первый же год ее вхождения в Шенгенскую зону решил — пора. Правда, холодное лето-2008 внесло в маршрут коррективы — балтийские пляжи ждали температурой 20оС на суше и 15оС в воде. Пришлось срочно перепрофилировать тур в экскурсионный, и покупать билеты на паромы из Прибалтики в Швецию и обратно, расширяя поле осмотра исторических и природных красот. Таким образом, я докатился до южных берегов Норвегии, и, переправившись в Данию, замкнул кольцо по всем трем скандинавским королевствам. «Попав» в итоге на немалые деньги — порядка 2000 евро. Но зато, сколько повидал!
Все ушли на фронт
Казалось, чем ближе к Европе, тем богаче и цивилизованней должна быть местность за окнами машины. На деле, между застроенным новенькими особняками Подмосковьем и границей ЕЭС — сотни верст «прослойки», где со времен СССР существенно изменились, пожалуй, лишь цены — остальное осталось прежним, только обветшало и заросло бурьяном. Узенькой ленточкой относительно свежего асфальта протянулась сквозь это бездорожье и безденежье питерская трасса — кратчайший путь в Эстонию. Поток здесь год от года все плотнее, и сегодня уже представляет собой неразрывную вереницу фур длиной 1000 км — по сути, межскладской конвейер от хельсинского порта до Москвы. 140 миллионов человек едят, одеваются и даже строят виллы на Канарах с этой «дороги жизни» — не получи мы ее в наследство от дедушки Хрущева, фуры коммерсантов поползли бы по щебенке Александра Первого. Вот тогда деньги на строительство параллельного автобана давно бы нашлись. А так, можно не спеша рассматривать проекты. Крайними остаются водители легковушек — часами они маются, уставившись в стенку с надписью TIR, и постепенно звереют: «Страна торгашей! Все, от зубочисток до машин, из-за бугра везут! Так и будут лавочники лезть нам на голову со своим товаром?»
К счастью, дальнобойщики до семи утра спят на обочинах, и на этот раз я, наученный горьким опытом, решил миновать Вышний Волочек с его светофорами до «пуска конвейера». Дальше будет уже не так тяжко, а ближе к Питеру можно даже притопить. Ранний старт взял из Твери, куда приехал накануне вечером — к чему напрягать себя броском сразу до Таллина, таращась первые три часа пути в темноту? Разделять надвое ночлегом приходится и обратный путь из Прибалтики, иначе поездка становится пыткой, да и просто чревата сонным вылетом на встречку. Наши пустующие провинциальные гостиницы приезжим всегда рады, номер стоит по западным меркам недорого: 20 — 30 евро за ночь, правда уж больно убогий. Типичная картина — все, от мебели до маховичков на кранах еще совдеповское, сегодня же денег хватает лишь на скудную зарплату персонала. В порядке здесь только то, что можно выстирать, заштопать и подкрасить, но сантехника и электрика требуют специфических навыков пользования — например, крышку сливного бачка каждый раз снимаешь, чтобы потянуть прямо за клапан, а розетку придерживаешь, чтобы не вынималась из стены вместе с вилкой. Напоминает квартиру незамужней женщины — чистенько, опрятненько, но … очень хочется чего-нибудь починить. Вообще, нехватку мужских рук — словно после войны — в нашей глубинке видишь повсеместно, толковые и работящие ребята уезжают за лучшей долей, остальные спиваются…
Эта земля была нашей
Пока мы не увязли в борьбе… Тяжесть потери Эстляндии, отвоеванной когда-то у шведов, а два века спустя отпущенной на свободу, становится очевидной с первых же километров после границы — одним словом, Европа… Впрочем, французы и англичане дали волю чуть ли не сотне стран мира — чем мы хуже? Но Прибалтика — единственная в мировой истории колония, которая, получив независимость, выглядит конфеткой на фоне усеянной развалившимися коровниками, да и просто «бычками» метрополии.
Таллин, унылый на окраинах, в центре радует взгляд почти немецким блеском и лоском — кругом ни соринки, а вместо голубей по газонам разгуливают чайки. Улицы свободны для движения, как в Моршанске или Кологриве в два часа ночи. Стоять в заторах здесь просто некому: население страны — всего полтора миллиона человек, и, как выяснилось, почти половина уехала работать в Швецию и Финляндию. Из оставшихся едва ли не большинство — русские «не граждане», на них-то и держится вся сфера обслуживания. Что очень удобно: к официантам, продавщицам, таксистам, и т.п. можно смело обращаться на великом и могучем — им будет только приятно. Если не уверены, что перед вами «наш человек», соблюдайте определенный этикет: вежливый турист обратится к эстонцу обязательно по-английски, и перейдет на русский только после любезного предложения собеседника. Но иногда получается смешно — подхожу, например, к справочной стойке: «Excuse me, can you…» И тут русская тетя-навигаторша в моем кармане громко, на весь зал, сообщает: «Пропал сигнал джи-пи-эс». Повисает пауза, и … «Брось придуриваться! Экскьюз ми… Говори, че надо?»
После вступления стран Балтии в ЕЭС цены тут быстро растут, поэтому пьяных финнов на улицах Таллина вы уже вряд ли увидите — им теперь проще «бухать» дома. Местные, конечно, затягивают пояса потуже, но нам, туристам, почему бы не заплатить по европейской цене за соответствующее качество? Отличный ужин в ресторане —- 15 евро, отель 4 звезды — 70 евро. Ночлег, кстати, я нигде заранее не бронировал, но тут, например, нашел моментально — в самом красивом месте Таллина, под стенами замка. Об удобстве единой валюты, однако, приходится лишь вздыхать — в северной Европе в ходу кроны, причем, в каждой стране свои. Чтобы не путаться при подсчетах содержимого кошелька, постоянно уточняя, о каком из четырех видов крон идет речь, я про себя называл их банковскими обозначениями: EEK, SEK, NOK и DKK. «На таллинском пароме избавлюсь от „еешек“, потом, выезжая из Норвегии в Данию, обменяю неистраченные „ноки“ на „дэкакашки“, а „секи“ мне еще понадобятся на обратном пути по Швеции…» Но учтите — вне зоны евро наличную валюту разумно иметь лишь для мелких расходов, а за топливо и отели выгодно (да и удобно) расплачиваться кредитной карточкой — экономия примерно 10%.
Наслышанный об эстонском либерализме по части оружия, зашел в рыболовно-охотничий магазин. Действительно, рядом с удочками и болотными сапогами лежат боевые пистолеты и револьверы, в том числе армейских образцов. Словоохотливый хозяин, очаровательно растя-агива-ая гласные и зап-пина-аясь на согласных, поведал, что, для всякого законопослушного получить разрешение на карманный ствол тут гораздо проще, чем, например, водительские «права». Прежнее ограничение на калибр (не более 9 мм) ныне снято, и манящие блеском нержавейки американские «пушки» с дырой 11,43 мм сертифицируют как средства самообороны. Гражданство Эстонии и членство в лиге «Кайтселийт» (нечто вроде ДОСААФ) необходимо лишь, если вы хотите вооружиться, вообще, до зубов: пулеметами, гранатами и т.п., а любой короткоствол и винтовки вплоть до калибра 12,7 мм доступны всем постоянно проживающим, включая «не граждан». Не продадут простому обывателю лишь то, что стреляет очередями — из-за опасности «шальных» пуль при уводе оружия. Но представить себе перестрелку даже одиночными в этом безмятежном городе я так и не смог. А уж медлительных и невозмутимых эстонцев, яростно палящих друг в друга из «глоков» и «беретт» — и подавно…
Погуляв до темна по Старому городу, вернулся в отель и, уже устраиваясь в кровати, вдруг заметил почти полное отсутствие звукового фона: «Я, вообще, где — в столице государства или на таежной заимке?» В 11 вечера по улицам уже практически никто не ездит и не ходит, ни одна пьяная сволочь под окнами не горланит, разве что отдаленные голоса чаек убаюкивающее ласкают слух… Вот оно в чем дело! Теперь я понимаю, почему никакими коврижками не заманишь здешних «притесняемых» на историческую родину! Кому охота слушать по ночам буханье сабвуферов из распахнутых дверей «пацанских» тачек? А ведь и я мог сюда эмигрировать… То есть, не так выразился — просто купил бы one way ticket до Таллина и устроился тут на работу, например, в солидный автокомбинат. Году, эдак, в 1986-м. Вначале, понятно, только койка в общаге, но, женившись, нагло потребовал бы в месткоме двухкомнатную квартиру — при Советах здесь тоже раздавали недвижимость бесплатно. Надо же было так лохануться! Жил бы сейчас в чистенькой, безлюдной и «беспробочной» стране, носил под курткой Colt Anaconda калибра.44 Magnum, ездил с паспортом эстонского «негра» по всему свету без виз, и сладко спал бы под колыбельные песни чаек…
Здесь вам не равнина…
Европа без каких-либо оговорок началась на пароме — шведы, а их тут было несколько сотен, возвращались из Таллина домой. Абсолютно иная культура и обычаи — если давненько не выезжал за рубеж, удивляешься, как в цирке. О том, что у них «турист» и «пенсионер» — синонимы, мы знали давно, а попадая сюда, видишь, что не только путешествовать, но и просто ЖИТЬ здесь начинают, когда вроде бы пора заканчивать. Воркующие парочки суммарным возрастом от 120 до 170 лет каждая заполонили верхнюю палубу — что-то долго вы, ребята, раскачивались… У европейцев вообще какое-то замедленное развитие: лет до пяти они ходят с сосками во рту, 12-летние увлеченно складывают кубики в детских комнатах — не только на паромах, но и везде в супермаркетах — присмотритесь, какие дылды там возятся среди малышни! При таком щедром шведском социализме не захочешь и взрослеть — детьми тут порой остаются до возраста, в котором наш «ребенок» успевает дембельнуться из «горячей точки», сдав автомат с десятком зарубок на прикладе… Зато, отпочковавшись наконец от своих предков, западная молодежь не толпится в безделье у станций метро, а, надолго исчезнув с глаз туристов, где-то учится, и потом вкалывает. Появляться на людях они начинают лет в сорок, а по настоящему мелькать в глазах — выйдя на пенсию. Сидя в одном из корабельных ресторанов, я временами ощущал дежавю — словно занял очередь в районной поликлинике или магазине «Пятерочка»… А вот персонал на паромы набирают из молодых, да симпатичных, ломая стереотипы вроде устоявшегося образа уборщицы тети Дуси и привычных по телешоу красавиц в вечерних платьях за столиками с шампанским. Здесь, на шведском празднике жизни, все поставлено с ног на голову: старушки с кавалерами пьют редереры, а обслуга фотомодельной внешности и с походкой «от бедра» убирает объедки. Наши русские девчата с бейджиками Marina, Sveta, Tatjana и подносами грязной посуды в руках — они вышагивают королевами посреди этого паноптикума шагреневой кожи…
«Сужающиеся» автобаны — национальная особенность Швеции. Два ряда одного направления плавно сливаются в один, и, сохраняя все признаки разделенной отбойником скоростной магистрали, кроме ширины, дорога проходит в узкой седловине горы, после чего снова становится четырехполосной. У нас такое «бутылочное горлышко» неизбежно скопило бы пробку — почему же тут всегда летишь, не сбавляя хода? Во-первых, машин гораздо меньше, а во-вторых, они движутся с ОДИНАКОВОЙ, определяемой ограничительным знаком скоростью — здесь не принято заставлять едущих следом перестраиваться, притормаживать и терпеть прочие неудобства.
Впрочем, задерживаться на земле Карла XVI Густава я не собирался — как ни красивы шведские ландшафты, но в Норвегии виды еще живописнее — особенно, если уйти с основной трассы и петлять по второстепенным, огибающим отроги гор дорожкам. Вылетая на свет из очередного тоннеля, едешь по уступу над пропастью, а затем, спускаясь по серпантину в ущелье под нарастающий гул водопада, вдруг попадаешь в облако мельчайших брызг — ревущий поток, низвергаясь практически на обочину, проходит в русле под дорогой и растворяется белой пеной в сине-зеленых водах фьорда…
Реальный километраж здесь наматываешь раза в полтора больше расстояния от А до Б по карте. Например, поездка из Осло в Берген или Ставангер — не то же самое, что четырехчасовая прогулка от Москвы до Смоленска. Этот путь займет два полных дня с неизбежной ночевкой посередине. А поскольку основные красоты начинаются как раз на второй день, изматывающий марш-бросок в первый желательно сократить. Я, например, сэкономил минимум два часа и 15 литров солярки, «нырнув» в платный тоннель под Ослофьордом. Об экономии тут вообще думаешь постоянно, Норвегия — самая дорогая страна в Европе. Залил топлива под пробку, подсчитал и прослезился — влезло на 7000 рублей… Ночлег тоже влетает в копеечку — заплатив в одном захолустном городке 133 евро, я чувствовал себя жертвой преступления. Пусть горы, пусть тишина, но содрали-то как за номер с видом на набережную Круазетт! А в Польше или Чехии за такие деньги предложат не только переночевать, но и предварительно пройтись вдоль шеренги ножек в сетчатых чулочках…
Короче, после двух, столь разорительных эпизодов было решено вкусить походной романтики и провести хотя бы одну ночь в машине. При сложенных сидениях второго и третьего рядов, и с привязанным к правой боковине велосипедом, на полу «Крузера» оставалась площадка как раз под надувной матрас. Вдали от людей, просто на обочине, располагаться не хотелось, а все съезды с дороги вблизи жилья отваживали табличками «Частная собственность». Но я нашел отличное решение — парковки у деревенских супермаркетов. Пустой квадрат асфальта в окружении скал, фонари на мачтах, никто не прогонит, и никакого шума машин до шести утра — рекомендую. И не зарекайтесь, что уж вам-то спать в автомобиле не придется — деньги тут ни при чем. Предпочитая путешествовать «дикарем», будьте готовы к тому, что вся прелесть неведения, где ты приткнешься сегодня на ночь, увы, предполагает и случаи, когда уже не остается сил и желания искать в темноте гостиницу.
Песок и картошка
Если Скандинавский полуостров — высоченная каменная глыба, поднявшаяся когда-то из недр Земли, то Дания — просто намытая морем и проросшая травой куча песка метров пятьдесят высотою и триста верст в поперечнике. Неудивительно, что kartoffel тут продают повсеместно, ставя ведра на обочину — прям как у нас. Хотя есть у датской и русской деревень одно ошеломляющее различие — здесь даже пожилые селяне ПОГОЛОВНО владеют английским. Глядишь, наша Расея тоже поднимется, и мы дождемся такого же отшлифованного Received Pronunciaton от тракториста Сереги из Нижних Барсуков…
Прокатившись вдоль северного побережья и полазив по дюнам и известняковым утесам, заехал в Скаген — этот модный курорт знаменит одноименным мысом, разделяющим Балтийское и Северное моря. Несмотря на множество отелей, найти номер на ночь так и не удалось — единственный раз за всю поездку меня везде «отфутболили». Погода явно не пляжная, никакого наплыва постояльцев нет, но все места на всякий случай пробронированы оптом туроператорами — знакомая картина. Помню-помню, как в 2004-м ночевал в машине … посреди Парижа — в полутора тысячах его отелей, кроме «Георга Пятого» и «Ритца» было «все схвачено». Такая вот стагнация туристического рынка — пока кризис не прижмет, крупным игрокам ВЫГОДНО держать полупустыми гостиницы и гонять по миру полупустые самолеты…
Размышляя о тупиковом пути капитализма, я покинул негостеприимный городишко Скаген и, проехав километров тридцать на юг, нашел милый отельчик посреди сельской идиллии. Точнее, это был деревенский кро — так в скандинавских странах издавна называют постоялые дворы. Логотипы Visa и Mastercard на двери этой, по сути, избы, где и хозяева живут, и скотинка во дворе имеется, внушали уважение — я сразу вспомнил «Паромный центр» в Москве и попытку заплатить там кредиткой. Мол, цены на билеты у вас в евро, и мой карточный счет тоже — удобней не придумаешь. А мне в ответ: «Очнись — ты пока еще здесь, в Стране Совковии! Иди в банк, там с тебя сдерут комиссионные за конвертацию евро в наличные рубли, принесешь „деревянные“ нам, мы их отвезем обратно в банк, превратим опять в безналичные евро (за что и накидываем 1%) и перечислим их в паромную компанию»… В том офисе были белоснежные стены, новенький ковролин и компьютеры с он-лайн бронированем — все, кроме копеечного терминала для карточек. Здесь же «пластик» принимает в оплату деревенский мужик в резиновых сапогах и с козьим подойником. Руки только вытрет о фартук, и чирк «Визой» по щелочке… Учитесь, неандертальцы!
Срезав путь по Дании паромом Орхуз — Калуннборг (автобаном через платный мост — дороже и утомительней), еще раз подтвердил правило: морем ВСЕГДА выгодней. Но не всегда дешево в абсолютном выражении —- если дорога вкругаля длиннее в разы, цена за переправу взлетает до небес. Например, паром из Норвегии в Данию я тоже, как и внутридатский, не бронировал — платил прямо на пристани, но 100 км двухчасового плавания обошлись в 200 евро — на 50% дороже, чем ночь в каюте (!) и 400 км через Балтику.
Копенгаген — эдакий скандинавский Париж. И одновременно, город велосипедов — вытащив из машины свой, я два дня колесил по городу. Датчане ездят очень быстро — бесшумно вылетая откуда-то сзади, они тут же приучили меня не разевать варежку, засмотревшись на красивое здание, и оглядываться при малейшем перестроении. Их велики отличаются от наших также, как и мобильники — чистая функциональность, и никакого влияния молодежной моды. Стальная рама, узенькие колеса и всего одна передача минимизируют затраты мускульной энергии и денег в оптимальном сочетании. Но, даже решив шикануть, датчанин покупает совсем иное, нежели мы: вместо кассеты звездочек — планетарная втулка, а вместо цепи — продольный вал. Правда, эту обузу ценою 1500 евро на тротуарной велостоянке уже не оставишь. А толстенных зубастых шин и подвесок не видел НИ РАЗУ — возить лишнюю тяжесть ради внешнего эффекта не позволяет тамошняя велосипедная культура. И телефоны — простейшие аппараты с черно-белыми дисплеями — тренькают у них исключительно заводскими рингтонами. Похоже, переливающиеся радугой 800-долларовые гаджеты у школьников из рабочих предместий — специфика развивающихся стран. В развитых же более творчески подходят к работе именно на внешние рынки — лет триста назад освоили массовый выпуск бус всех цветов и оттенков, а сегодня радуют жителей Новой Гвинеи и России 36-скоростными и 16-гигабайтными украшениями…
Убедившись, что на Данию надо отводить минимум дней десять — с ее-то замками и музеями, я, строя планы повторного визита в эту замечательную страну, попрощался с ней на гигантском мосту через пролив Орезунд. Плату за пользование шедевром инженерной мысли — 35 евро — взяли на другом берегу. И вновь потянулись замечательные шведские дороги, потом был ночлег в тихом городке на берегу Балтики, затем полдня в Стокгольме и… путь на восток.
Партизанскими тропами
На борту парома Стокгольм — Рига почувствовал себя почти что дома — одетых в тренировочные костюмы бывших сограждан уже не спутаешь с европейцами. Латышский язык, обрушившийся на меня со всех сторон, оказался на удивление знакомым — непонятны в нем только имена существительные, а глаголы и имена прилагательные — наши, русские. Причем, двух-трех десятков, образованных всего четырьмя-пятью корнями, латышам, как и нам, хватает для обозначения любого действия и качества, а, кроме того, эти, ставшие международными, (но отнюдь не печатными) выражения придают речи желаемую эмоциональность.
Латвия явно беднее Эстонии — из окон машины замечаешь лишь отдельные островки евроремонта в окружении поблекших, а порой и обшарпанных, фасадов. Не дошли еще руки, а точнее деньги, и до ржавчины: автобусные остановки и отбойники вдоль дорог — еще советского образца. Раньше киношники приезжали сюда на якобы европейский антураж, а теперь здесь впору снимать фильмы про СССР… Но по «Старушке» — так рижане называют историческую часть города (она гораздо больше, чем в Таллине), я побродил с удовольствием. А потом, не мешкая, двинулся в сторону России. Только какой путь выбрать? Кратчайший, по Е-22, был оптимален до 28 августа 2006 года, когда Белоруссия завернула фуры из Европы на Латвию — уже следующей весной они разбили трассу Москва — Рига вдрызг. Land Cruiser ям не боится, гораздо хуже бесконечная череда отчаянных обгонов грузовиков — зачем мне эта нервотрепка на протяжении 800 км? По этой же причине не годится северный крюк по питерской трассе. А если правее — наискосок через Витебск, чтобы выйти на «минку» напротив Смоленска? Будь я на легковушке, так и сделал бы — белорусская граница без очередей, асфальт отличный, дорога свободная. Но все это уже знакомо, и … скучно.
Есть более интересный вариант как раз для «Крузака» — рвануть вообще не по трассе, а МЕЖДУ трасс! Решено — беру левее на Псков, затем направо по Р-27 к погранпереходу Пыталово. Оттуда через Остров в Пушкинские горы, где и заночую. Потом — Бежаницы, Локня, Холм, Марево, Молвотицы. Там направо по межобластной грунтовке к озеру Селигер, и через Осташков на Ржев, откуда остается 100 км до Новорижского автобана — придется все-таки немного помучиться среди фур в продавленных колеях трассы «Балтия»… Хватило с лихвой — рад, что выбрал «партизанский рейд». Ведь почти 700 км прошел за 6 часов — неплохо для дороги, которой на большинстве карт просто НЕТ. Проехать по задворкам нищей Новгородской области стоит хотя бы для того, чтобы почувствовать себя миллионером. Удивительно — почти центр Европы, благодатная земля с лесами и озерами… В сопоставимой по площади Голландии оптимисты вкладывают миллионы в дома на будущем дне моря, а тут — двести метров выше оного, отличный климат, но население меньше в 25 (!) раз, и не только евро, но и рублей, похоже, не водится. Даже краски для стен нет. Накануне я был в краю Ржавого Железа, а это — край Гнилых Досок… И древнего, еще «горбачевского» асфальта. Поэтому, сразу после въезда в область, и далее около 90 км придется потрястись. Грунтовая двухрядка (22 км), между Молвотицами и Свапуще и то лучше — на легковых там идут под 80 км/ч. «Ленд-Крузер» же, с его длинноходной подвеской, выиграл в общей сложности часа два. А все прочие участки «потаенного пути» — скоростные, на них-то и набираешь столь высокую среднюю.
Дороги Псковщины — не транзитные «эмки», а те, что «для внутреннего употребления», например, Р-58 или Р-51 — мечта путешественника! Асфальт почти идеальный, а машин нет ВООБЩЕ. Вместо деревень, нередко, лишь урочища — стоит табличка с названием, но за ней ни одного дома. И снова летишь 20 км до следующей. Средь некошеных трав, один во всей вселенной… Каюсь, нарушал. Скажу даже, что ни по каким автобанам, кроме, пожалуй, немецких, я не ходил так быстро на «дальняк», как по местным псковским шоссейкам. В оправдание: три километра видимости и де-факто недействие закона из-за отсутствия его служителей. Что им здесь делать, если никто не ездит? А если и ездит, то без денег. Ну предположим, раздобудут гаишники 30 литров бензина на путь туда-обратно, и, забравшись далеко вглубь подконтрольной территории, устроят засаду на залетного водителя, проезжающего тут раз в году… Так ведь он не остановится — про оборотней в глухоманях читал и неформальные советы руководства ГИБДД слышал. Помчится себе с ветерком, чтобы законопослушно сообщить на ближайший по маршруту стационарный пост. То есть, во Ржеве. Только вряд ли тамошнему гаишнику будет интересен рассказ транзитного москвича, которого за пределами Ржевского района, и вообще в совсем другом регионе России, куда пилить 600 км по тьму-таракани, пытались остановить неизвестные в форме, «похожей на милицейскую», предметом, «похожим на жезл»…
Мобильная связь на этой межтрассовой дороге лишь в райцентрах, участки, где не ловится ни одна из сетей, достигают 80 км. Поесть негде — только купить что-нибудь в сельпо. Единственный оазис цивилизации — Пушкинские горы. Три пустующие гостиницы, два ресторана (накормят до 23–00), вековые сосны и вечерняя прогулка по парку в Михайловское.
Подъем в семь утра, старт и … передо мной последние сотни верст пути — сегодня уже буду дома. Возвращаться из безлюдных мест в наш людской муравейник мне не впервой, и я знаю, как это происходит. Вначале вдали появляется свинцово-серая мгла столичного воздуха, километров за пятьдесят до МКАД ты в нее въезжаешь, а еще через двадцать минут упираешься в хвост гигантской пробки по имени Москва. Куда тебя вместе с миллионами жертв патологического центростремительного влечения засасывают обстоятельства непреодолимой силы… Но случится сие только через девять часов, а пока кругом лишь безбрежная зеленая пустыня с розовыми барханами иван-чая, и я весело пришпориваю свой «Ленд-Крузер», разрезая ее надвое по прочерченному от горизонта до горизонта шоссе…
ФОТО АВТОРА
5000 км на Toyota Land Cruiser 200.
5000 км на Toyota Land Cruiser 200.
